Решила туточки выложить свои рисунки и стихотворения^^
Ry.O — мой псевдоним на других сайтах
(беон и миндмикс)
Решила туточки выложить свои рисунки и стихотворения^^
Ry.O — мой псевдоним на других сайтах
(беон и миндмикс)
Комментарии (27)
дракоша№1
драконы на солнышке
змей горыныч
китайские луны
водяной дракон
семья
дракоша№2
а сейчас наверное... стишки)
(посвящается Хранительнице, которая забыл про этот сайт)
Ты, та, что весело смеётся
Живёшь, вокруг тебя всегда друзья
Названная моя сестрёнка
Скажи, ответь мне, а не зря?
Не зря ли назвала когда-то
Тебя своею я сестрой?
Ты и со мной была тепла
Куда ж теперь это ушло?
Я говорю, а ты уходишь
И говоришь уже с другим
Меня из виду ты теряешь, не находишь
А может вовсе и не хочешь находить
Тебя любила, как сестру родную
В ответ лишь холод был в твоих глазах
Скажи за что меня не любишь молодую
Наивную девчонку, что теперь в слезах
В слезах из-за того, что я теперь
Для тебя не больше, чем игрушка
Сестра лишь напоказ тебе
Я неживая глупая игрушка
Ты бросила меня, меня не любишь больше
И плакать я не буду, уж лучше я сама
Уйду, чтобы не мучаться мне больше
Под холодом твоих любви не знавших глаз
И на прощание скажу: "Не будешь ты любима
Ни юношами, ни сестрой
Пока сама ты не узнаешь силу
Большой и искренней любви
Эх, быть тебе одной
Прости..."
песенка про мои любимые танцы
Есть музыка, есть свет,
Яркие камушки искрятся,
Окрашивая в непонятный цвет
Просторный тёмный зал для танцев.
Выходят на паркет
Чёрно-белые партнёры,
И как вторая сторона монет
Рядом с ними разноцветные девчонки
И всё танцует, всё поёт,
Летает юность над паркетом,
Разбиваясь лучезарным светом
О потоки звуковых волн
Здесь своя жизнь в ритме вальса,
Румбы, танго и фокстрота
Тацуют дети и подростки,
Танцоры улыбаются
Все танцуют на паркете,
И абсолютно неважно кто
Здесь станет первым, а кто третьим
Ты не грусти, ведь ты танцор.
Ты танцор, твоё искусство
Уникальное всегда
Доставляет радость людям
И желанье танцевать
И всё танцует, всё поёт,
Летает юность над паркетом,
Разбиваясь лучезарным светом
О потоки звуковых волн
Здесь своя жизнь в ритме вальса,
Румбы, танго и фокстрота
Тацуют дети и подростки,
Танцоры улыбаются
Здесь, конечно, бывают ссоры,
Слёзы, расстройства и крик,
Но не место всем раздорам
В сердцах, когда музыка звучит
Пусть бывают неудачи,
Бывают разные дела,
Но должна быть всегда отдача
От любимого па
И всё танцует, всё поёт,
Яркие камушки искрятся,
Окрашивая в непонятный цвет
Просторный тёмный зал для танцев
Здесь своя жизнь в ритме танцев,
Летает юность над паркетом,
Разбиваясь лучезарным светом
Танцоры улыбаются
моё самое любимое стихотворение, написанное этим летом
Плывут века, плывут года
Что остаётся неизменным?
Лишь солнца луч самозабвенный,
Земля и небо, и вода.
А труд людской и прах людской
Уходят прочь. Лишь чувства,
Природы самый верх искусства,
Шар, опоясанный тоской,
Летят во времени-пространстве.
Одолевают нас всегда.
Их боги ниспослали в дар
За годы наших долгих странствий.
Они бесформенны, бесплотны,
Н и живут, и погибают,
Как люди, заживо сгорают,
Удерживаемые плотью.
Плывут века, плывут года,
Что остаётся неизменным?
Лишь чувства всплеск самозабвенный,
Искрит на солнце, как вода.
Они родятся вновь и вновь,
Но лишь одно из них прекрасно,
Как лучик солнца утром, ясно
И называется «Любовь».
Она по миру нас ведёт,
Горит и светит, как звезда.
Красива, трепетна, мила,
Но недоступна всё равно.
А ты, играя, даришь мне
Тепло и радость поцелуя,
Богов посланца-обалдуя,
Нам приносящего любовь.
Теряет он на полпути
Посланье, важное, как воздух,
И вновь находит и приносит.
Дар Афродиты сохраним.
Плывут века, плывут года,
Что остаётся неизменным?
Лишь поцелуй самозабвенный
Неяркий, с привкусом вина.
Красиво рисуешь... Только водяной дракон на дракона не похож..
Дракоша на солнышке и дракоша №2 вообще супер!
Smila водяной дракон на то и водяной, чтобы на змею походить..
но всё равно спасибо, я учту эти замечания)
Везде как ни посмотрю
Однообразно живут
И не бросаясь в глаза
Вот так всегда
Но мир — мозайка и вновь
Нужна деталь для него
Но и здесь все как одна
И так всегда
Я раскрашу мир
Я раскрашу мир
Чтобы всю мозайку собрать
Я раскрашу мир
Я раскрашу мир
И вновь мне нужна еще деталь
Чтоб жизнь собрать
Мы все привыкли так жить
Серыми, как один, быть
Нам в красках жизнь не нужна
И так всегда
Я раскрашу мир
Я раскрашу мир
Чтобы всю мозайку собрать
Я раскрашу мир
Я раскрашу мир
И вновь мне нужна еще деталь
Внутри нас спрятан страх
Нельзя быть не как все
Но это — лишл слова
И я иду с кистью в руке
И красками в рюкзаке
Я раскрашу мир
Я раскрашу мир
Чтобы всю мозайку собрать
Я раскрашу мир
Я раскрашу мир
И вновь мне нужна еще одна деталь
Чтоб жизнь собрать
Может быть где-то найду
Деталь мозайки одну
А может быть это — я
Вот так всегда
Я раскрашу мир
Я раскрашу мир
Чтобы всю мозайку собрать
Мы раскрасим мир
Мы раскрасим мир
И вновь нам нужна еще деталь
Мы раскрасим мир
Мы раскрасим мир
Чтобы всю мозайку собрать
Мы раскрасим мир
Мы раскрасим мир
И вновь нам нужна еще одна деталь
Чтоб жизнь собрать
(примечание — Мяява — бывший мой аккаунт. сдала властям давно)
Красиво)))
abc5443 спасибо)
последняя песенка написана как синхронный перевод к песне Et vice versaille
супер) молодец!
^_^
Стихи я почитаю потом, сейчас нет времени, а вот драконы хорошие))
Я тоже хочу так рисовать))
Ни одной картинки не видно. Наверное потому, что они нарисованы карандашом.
"небольшой" фанфик (для поклонников аниме и в частности Тёмного дворецкого)
Людям, не переносящим гомосексуальные отношения лучше просто не читать!
выкладывать буду по частям.
Глава 1. Страшная сказка.
Как тяжело ходить среди людей
И притворяться непогибшим,
И об игре трагической страстей
Повествовать ещё не жившим.
И, вглядываясь в свой ночной кошмар,
Строй находить в нестройном вихре чувства,
Чтобы по бледным заревам искусства
Узнали жизни гибельный пожар
(А. Блок)
— Себастьян, — маленький граф зарылся глубже под одеяло, — Расскажи мне сказку.
Всё, что угодно, лишь бы не уснуть. Граф Фантомхайв знал: стоит ему закрыть глаза, как его сразу поглотят ночные кошмары.
— Ах, милорд, — Себастьян устало вздохнул, подавляя смешок, но улыбку скрыть не смог, — Вам уже четырнадцать, а ведёте себя по-прежнему как ребёнок…
«Издевается, сволочь», — подумал мальчик, наблюдая, как ухмылка демона становится шире. И ответил ему как можно жёстче.
— Это приказ. Расскажи. Такую сказку, которую ещё никто не слышал, — он еле заметно усмехнулся.
— Как прикажете, милорд, — дворецкий положил руку на сердце в уже ставшем привычным жесте покорности и поклонился, — Кто, как не дворецкий семьи Фантомхайв…
— Рассказывай! – мальчик резко перебил его. «Перед кем ты собрался красоваться?»
— Ни перед кем, милорд, — эта фраза заставила графа покраснеть. Дабы не остаться в долгу, он смерил улыбающегося демона презрительным взглядом. Тот только вздохнул и сел на край кровати господина, переведя взгляд на потолок, словно читал сказку, написанную каменными узорами, — Жил-был маленький мальчик, которого часто мучили ночные кошмары.
Он позволил себе тихий смешок, с упоением наблюдая за тем, как цвет лица его господина меняется с бледного на ярко-красный. «Неужели я так плохо скрываю свои страхи?» — удивился маленький граф и, получив в ответ едва заметный кивок, совсем по-детски надул губки, заставив Себастьяна рассмеяться во весь голос. Поймав на себе укоряющий взор, дворецкий прекратил потешаться над графом.
— Прошу прощения, милорд, — снова в ответ плохо прикрытый одеялом румянец и презрение в глазах, — С вашего позволения я продолжу. И однажды мальчик попросил дьявола рассказать ему сказку. Тот охотно согласился, ведь сказок знал великое множество…
С каждым словом вокруг Сиэля сгущалась пугающая темнота: сначала пропал лунный свет, затем исчезли стены и потолок, тьма давила на него, становилось труднее дышать, словно воздух тоже растворялся в этой темноте. Наконец пропал последний источник света – канделябр, и всё погрузилось во мрак никому не рассказанной сказки. Испуганный граф мог слышать только тихий бархатный голос дворецкого, только этот голос унимал дрожь.
— Но мальчик попросил рассказать такую сказку, которую ещё никто не слышал. И дьявол спросил: «Не пугает ли тебя неизвестность?». «Нет», — ответил мальчик. «Тогда закрой глаза…»
Темнота навалилась на Сиэля всей тяжестью, как бы он не боролся с ней, его веки сомкнулись сами собой. Сказка поглощала реальность.
Когда сам факт того, что он уснул, достиг сознания и превратился в чёткую, обоснованную мысль, граф резко раскрыл глаза. И его сердце тут же забилось вдвое быстрее от накрывшего его страха: он стоял посреди темноты на единственном источнике света – белой квадратной плите, в ночной рубашке, во тьме раздавалось какое-то шуршание, и нигде не было видно Себастьяна. Не выдерживая переполнившего его страха, Сиэль попытался закричать:
— Себастьян!.., — но из горла вырвался только сдавленный хрип. Вдруг раздался хлопок, заставивший сердце мальчика ёкнуть, и послышался знакомый бархатный голос.
— Когда мальчик открыл глаза, перед ним была лишь тьма.
— «Где я?» — маленький граф не хотел говорить это, он хотел крикнуть совсем другое, но эти слова – единственное, что ему удалось крикнуть.
— «Ты в сказке, — ответил ему дьявол, — Более того – в нерассказанной сказке. А в таких историях живёт лишь то, что есть в душе читателя», — казалось, Себастьян специально издевается над своим господином, — Сердце мальчика медленно заполнил страх перед неизведанным. И этот страх обрёл тело в сказке.
Из всего, что сказал демон, перепуганный Сиэль понял только одно: он – часть сказки, и будет делать то, что написано в сценарии, который знал только рассказчик. Пытаясь всем силами подавить нарастающую панику, он отчаянно пытался придумать выход из положения. «А что, если сойти с этой плиты?»
-… подумал мальчик. И дёрнулся вперёд, — что-то подтолкнуло его к краю плиты, и граф чуть не потерял равновесие, еле удержавшись на ней. Оказалось, — …что плита висела в воздухе посреди тьмы, эдакий маленький кусочек света во мраке. И этим мраком была душа мальчика. Вдруг из темноты выскользнуло чёрное щупальце и обхватило его запястье, — Сиэль вскрикнул от неожиданного жжения в руке, с ужасом посмотрел на неё и увидел то, о чём говорила сказка, — Мальчик испуганно вскрикнул и отшатнулся к другому краю плиты, пытаясь вырваться, но нечто держало его запястье очень крепко, а жжение в руке только усилилось, — он делал всё, что говорил Себастьян, как послушная марионетка в маленьком кукольном театре.
— Вдруг на свет выскользнуло другое щупальце и больно, как кнут, ударило его по лицу. Мальчик зажмурился от боли, скрывая слёзы, но в этот момент его дёрнуло за край плиты, — граф успел ухватиться за угол, а щупальце продолжало тянуть его вниз, в бездну, — Тут со всех сторон на мальчика посыпались жгучие удары тёмных щупалец. С каждым ударом он вскрикивал от боли, сердце его разрывалось от ужаса. Он думал, что умрёт: либо упадёт во тьму, либо умрёт от страха. Сквозь пелену слёз и невыносимого жжения по всему телу мальчик услышал тихое настойчивое требование дьявола: «Не отпускай плиту, ни за что не отпускай плиту, или ты погибнешь», — кончики пальцев Сиэля побелели – так сильно он вцепился в край плиты. Он держался из последних сил, кровь заливала ему глаза, боль и жжение не давали покоя. Щёлк: его лодыжку обвило одно из щупалец и резко дёрнуло вниз. Камень треснул, в руке и ноге пропало жжение, прекратились удары, — … и мальчик с кусочком белого камня в руке полетел вниз, в темноту. Он падал долго, ему хотелось кричать, но мальчик настолько ослаб, что не мог произнести ни звука, — почти так же неожиданно, как и началось, падение завершилось. Граф уткнулся щекой в пух, в мягкий белый птичий пух. Он лежал на боку, зажмурившись, хотя яркий белый свет стучался в закрытые веки, не обращая внимания на отсутствие бархатного голоса, по-прежнему сжимая в руке кусочек плиты. Страх резко схлынул, когда мальчик коснулся пуха, осталось только бешено колотящееся сердце. Всё его тело было покрыто глубокими царапинами и ныло от боли, белые перья вокруг медленно становились тёмно-алыми лепестками роз.
Чьи-то пальцы легонько коснулись царапины на его щеке. Сиэль приоткрыл глаза и увидел Себастьяна, склонившегося над ним и смотревшего на него таким заботливым взглядом, полным жалости и сострадания, что ему захотелось ударить дворецкого. Но вместо этого он тихо прошипел:
— Оставь меня в покое, — и снова закрыл глаза.
Но демон аккуратно, стараясь не задевать порезов ни руками, ни тем, что осталось от ночной рубашки графа, приподнял его и усадил к себе на колени.
— Милорд, — его дыхание обожгло ушко мальчика.
— Я же сказал — он сжал кулаки, — Оставь меня в покое! – маленький граф тихо-тихо всхлипнул и заплакал, а из разжавшегося кулачка на тёмно-алые лепестки выпал кусочек белой плиты, — Что т-тебе ещё от…от меня нужно?
Он уткнулся носом в пиджак демона, продолжая еле слышно всхлипывать. Вдруг его шеи коснулись тёплые губы Себастьяна. Сиэль дернулся было прочь из его объятий, но тут же пожалел об этом и зашипел от боли, каждое движение причиняло боль. Безболезненно можно было только закрыть глаза, что он и сделал. Осторожно и очень медленно ласковые сухие губы касались царапин на его лице и шее, уменьшая боль, с каждым прикосновением всё сильнее становился невесть откуда взявшийся жар в сердце графа, всё быстрее оно билось, всё сильнее он пугался этих поцелуев и всё сильнее краснел. А Себастьян продолжал покрывать его истерзанное тело поцелуями.
— Зачем..? — тихо прошептал мальчик.
— Зачем что? — демон непонимающе посмотрел на него.
— Зачем ты это сделал? – он приоткрыл глаза.
— Я хотел избавить вас от ночных кошмаров и подарить вам другие сны.
— Плохо... получилось.
Сиэль хотел снова закрыть глаза, но тут дворецкий приподнял за подбородок его голову, заставив графа широко раскрыть глаза от испуга, и улыбнулся:
— Спите спокойно, мой лорд, — после этого он коснулся губами окровавленных губ господина.
Глава 2. Другие сны.
В томленьи твоём исступленном
Тоска небывалой весны
Горит мне лучом отдаленным
И тянется песней зурны.
(А.Блок "Демон")
- Я пришёл, — ласковый бархатный голос прозвучал совсем близко, Сиэль почувствовал горячее дыхание дворецкого у свое уха, — Как ты и хотел, — он сел на кровать рядом с господином.
— Откуда ты..., — граф начал было возмущаться, но Себастьян приложил палец к его губам и улыбнулся.
— Я знаю о тебе всё, забыл? — в его глазах засветился демонический огонёк, — Знаю, чего ты боишься, знаю, что ты хочешь, — лукавая улыбка стала шире.
— И чего же я хочу сейчас? – тихо-тихо, дрогнувшим голосом, слабо представляя себе ответ, спросил мальчик, и тут же добавил громче, — И... Почему на «ты»?
— А разве, — демон наклонился к нему, — моё положение не позволяет мне общаться с тобой на «ты»?
Граф вжался как можно глубже в подушку. Себастьян усмехнулся и провёл рукой по его скуле, заставив его покраснеть и вздрогнуть.
— Не бойся меня, — он продолжал ласково гладить мальчика, — Я никогда тебя не обижу.
Сердце Сиэля учащало свой ход с каждым прикосновением холодной руки дворецкого, каждое слово отдавалось в голове гулким эхом. А в душе и во взгляде графа пылала ненависть к своему демону, знающему всё, замечающему всё, чувствующему всё. Пылала, оставив маленький уголок какому-то другому, неизвестному ему чувству. «Не бойся, — прозвучал в его голове мягкий голос дворецкого, — Я дам тебе то, что ты хочешь». Но маленький граф никак не мог понять, что он хочет, не мог найти ответа у разума, а искать его в сердце представлялось абсурдом: невозможно что-либо найти в том месте, которого нет. Но вдруг что-то кольнуло, кольнуло в сердце. Ненависть в глазах сменилась ошеломлённым осознанием того, что сердце-то есть, что оно живое и... чувствующее.
— Но..., — изначальная угроза на деле была похожа на крик о помощи, — Ты ведь знаешь, что я тебя не простил! – мальчик дёрнулся в сторону, пытаясь оказаться как можно дальше от Себастьяна, но тот схватил его за руку.
— После этого ты простишь мне всё..., — демон резко потянул его на себя и поцеловал, второй рукой обняв его и крепко прижав к себе.
Сколько бы усилий граф не приложил, чтобы вырваться, дворецкий всё равно оказался сильнее. Он разомкнул плотно сжатые губы Сиэля, слегка улыбнувшись сквозь поцелуй, поигрался немного с его язычком и отпустил, уложив его обратно на кровать, наблюдая, как медленно сходит с его щёк густой румянец, так быстро появившийся.
— Ну вот я и украл ваш первый поцелуй, — Себастьян улыбнулся, не обращая внимания на полный презрения и ненависти взгляд господина, — Спите, милорд.
Эти слова подействовали на мальчика, как наркотик: пропали эмоции, исчезли чувства, — он просто закрыл газа и уснул, никак не отреагировав на действия демона. Просто не успел. Слова, полные возмущения и гнева, остались непроизнесёнными. Но только маленький граф заснул, как...
— Доброе утро, милорд, — ему в глаза ударил яркий свет, прогоняя сон прочь.
Сиэль нехотя приоткрыл глаза. Проснувшись окончательно, он вздрогнул, заметив, что его сердце бьётся с такой же бешеной скоростью, как и во сне. А в том, что это был всего лишь сон, он не сомневался: похожие, живые, но менее шокирующие сны ему уже снились, после той ужасной ночи их было достаточно много, но ни один из них не был таким другим. Были сны, похожие на кадры из жизни, но чтобы такой невероятный кадр был таким правдоподобным и абсурдным одновременно...
Как ни странно, поцелуй, который так нежно украл Себастьян, имел свой привкус: неяркий привкус красного вина. Обычно во сне ничего не чувствуется, но тут было по-другому. Да и тогда, в ту ужасную, полную боли и слёз ночь поцелуй дворецкого был таким же. Неярким, с привкусом вина.
Граф зарылся с головой под одеяло, чтобы скрыться от взгляда Себастьяна.
— Милорд, что с вами? – голос дворецкого прозвучал совсем рядом, будто он шептал на ухо.
— Себастьян, — мальчик выглянул из-под одеяла и виновато посмотрел на него, — Кажется, я заболел.
То был первый и единственный раз, когда он видел своего демона испуганным. На миг лицо, обычно не показывающее никаких эмоций, кроме самодовольной ухмылки, отразило столько страха и волнения, что маленький граф почувствовал себя самым последним подонком и сволочью. Он не думал, что дворецкий не сможет распознать ложь. Которая и была-то не совсем ложью.
— Я... проверю вашу температуру? — тихо спросил Себастьян.
Получив в ответ почти незаметный кивок, он склонился над господином и коснулся губами его лба. Сиэль тут же ощутил, как неизвестно откуда взявшийся жар растёкся по его телу – он действительно заболел. «Ну почему? – промелькнуло у него в сознании, — Почему температуру надо проверять именно так? Почему не по другому??? И ещё эта непривычная слабость... Секунду назад её не было. Мда, самовнушение – великая вещь...».
— У вас очень высокая температура, — демон попытался изобразить улыбку, — Я принесу вам чай с мёдом, — он поклонился и вышел из комнаты.
А граф лежал и думал – с какого перепугу он вдруг заболел? Почему-то вместо объяснений на ум приходила одна фраза, услышанная им около месяца назад: «Я хотел избавить вас от ночных кошмаров и подарить вам другие сны». Какие сны имел в виду Себастьян, и если это другие сны, то ночное недоразумение точно входило в их состав. Или же это — продолжение сказки? Сиэль не знал. Чем больше он размышлял над случившимся, тем чаще среди рассуждений появлялась нереальная стыдная и позорная версия, объясняющая всё, которую сначала он пытался оттолкнуть, но затем, увидев, что это единственное, до чего он думался, и что было бы логичным, смирился с такой возможностью.
— Ваш чай, милорд, — из раздумий его вывел голос дворецкого, бесшумно вошедшего в спальню с подносом в руке.
«Ах да, этот чай...» — граф совсем про него забыл. Он попытался сесть, но его тело всё ещё ощущало ту странную слабость, руки дрогнули, и он сполз обратно на подушку.
— Вам помочь? – с беспокойством в голосе спросил Себастьян, ставя поднос с чашкой горячего чая на низенькую тумбочку у кровати. На миг мальчику показалось, что лицо демона стало ещё бледнее, чем обычно.
В ответ он слабо кивнул, и дворецкий, сев рядом, откинул в сторону одеяло, осторожно, как хрупкую, но неживую фарфоровую куклу, взял Сиэля на руки и усадил к себе на колени.
— Себастьян, — тихо, одними губами прошептал граф, — По-моему, я знаю, чем заболел, — он тяжело вздохнул, — Я влюбился.
Глаза демона расширились от удивления. Где-то далеко-далеко нечто маленькое, сделанное из чистого прозрачного хрусталя, качнулось на своей подставочке и разбилось о паркет, разнеся свой предсмертный прекрасный звон по всему особняку.
— И..., — выдохнул демон, чувствуя, что не успел бы поймать это маленькое нечто, звон которого был слышен лишь ему одному, — В кого же, если не секрет?
— Не секрет, — Сиэль обвил руками его шею, прижимаясь ближе, и прошептал, — В тебя, — он покраснел так, как не краснел никогда, но на сердце стало значительно легче.
Звона не было, падения не был, хрустальное сердечко стоит себе на своей золотой подставочке, а в груди демона больше нет этого противного жжения. Прошло, улеглось, пронесло...
— П-правда?.., — не веря своим ушам, переспросил Себастьян.
— Да, правда, — мальчик всхлипнул, — И от этого мне больно... И неприятно, — подставочка снова качнулась, дворецкий в ужасе уставился в потолок, — Ведь..., — шёпот перешёл в плач, — Это неправильно!
Демон обнял разрыдавшегося графа крепче и еле заметно улыбнулся.
— В жизни есть много неправильного... Кстати, милорд, ваш чай остыл...
— Ну и что? – Сиэль постепенно успокаивался, — Лучше скажи, что можно сделать... с этой слабостью по всему телу, — он отпустил демона и посмотрел ему в глаза с таким притворно-жалостливым видом, что тот не удержался от тихого смешка.
— Я скажу, — Себастьян хитро улыбнулся, — Но вы пообещаете быть паинькой и не сопротивляться.
Глава 3. Вымысел
Вымысел тем лучше, чем он правдоподобнее,
И тем приятнее, чем ближе он к вероятному
И возможному. (М.М. Пришвин)
- Так что ты хочешь сделать? – Сиэль пытался угадать, что задумал его дворецкий, но что бы он не придумывал, всё казалось возможным.
— Ничего такого, что могло бы причинить вам вред, — Себастьян нежно поцеловал его в щёку.
— Знаешь, это неприятно, — холодно ответил мальчик, закрывая глаза, — Неприятно и неправильно.
Демон тихо рассмеялся, лёг на спину, обхватив графа за талию, потянул его на себя. Тот дёрнулся прочь, пытаясь вырваться.
— Пусти, извращенец! – открывшаяся перспектива не радовала Сиэля, но его сил хватило только на один рывок, и он упал на смеющегося Себастьяна, — Ты... Ты что задумал?!
— Вот видите, помогает, — дворецкий прижал его к себе и прошептал ему на ушко, — И вы обещали не сопротивляться...
Не видя перед собой этих нахальных красных глаз, мальчик послал убийственный, полный презрения, взгляд в потолок. Вдруг он почувствовал, как длинные тонкие пальцы демона щекочут его, а гладкий мягкий шёлк ночной рубашки лишь усиливал это ощущение. По всему его телу пробежала лёгкая дрожь.
— Ай! Пусти, щекотно же! – Сиэль не выдержал и засмеялся, пытаясь отбивать руки дворецкого.
— Ну уж нет, — демон улыбнулся, продолжая его щекотать.
Маленький граф извивался, как мог, стараясь прогнать щекотку прочь. А Себастьян настойчиво продолжал его щекотать, улыбаясь его детскому звонкому смеху. За этой вознёй граф не заметил, как оказался прижатым к кровати, а дворецкий наклонился к нему так низко, что коснулся губами его носа. На миг мальчик почувствовал, что его отпустили, и оттолкнул демона, который, не удержав равновесия, упал на спину.
— Ты был прав, — Сиэль усмехнулся, глядя демону в глаза, — Только теперь твоя очередь смеяться!
Он принялся щекотать Себастьяна, щекотал беспощадно, и громкий смех дворецкого разносился по замку, прерываемый возгласами типа «Милорд, пожалуйста, перестаньте». Мальчик и не предполагал, что сильный взрослый неустрашимый демон боится щекотки, и что он – не идеален. Идеальный дворецкий не боится абсолютно ничего, но идеала, как выяснилось только что, не бывает – как только человек, или демон чувствует, что достиг вершины, его воображение рисует ему новые черты идеала, и так до скончания веков. Идеал – как звезда: ведёт корабли по морю к неизведанным таинственным островам, но сам недостижим, и никогда не станет таким, потому что когда кто-нибудь достигнет его, мир рухнет. Но возможно в это время у одного из находившихся в спальне графа Фантомхайв воображение нарисовало достижимый идеал. И он чувствовал, что вот-вот достигнет.
Себастьян безуспешно пытался поймать руки мальчика и прекратил извиваться и смеяться только после того, как тот упёрся ладошками ему в плечи, прижимая его к кровати и довольно улыбаясь.
— Попался! – объявил маленький граф.
— Я-то? – демон усмехнулся, — Нет, — один рывок, и снова оказался над мальчиком, — Это ты попался.
Его движения были слишком резки: детская радость так же резко пропала с лица Сиэля, сменившись удивлением и испугом. Но это не остановило демона, напротив оно заставило действовать быстрее и решительнее.
— Ты..., — тихо выдохнул маленький граф. Но этой фразе не суждено было окончиться сейчас: слова застряли в горле с прикосновением губ дворецкого. Поцелуй был долгим, наполненным нежностью, Себастьян даже позволил себе запустить пальцы в волосы мальчика. Когда же их губы разомкнулись, обрело звук новое окончание начавшейся фразы, — ... Идеален.
На губах демона появилась довольная ухмылка, он лёг рядом с графом, наблюдая за его сияющим от счастья взглядом. Но в одно мгновение это счастье улетучилось, на смену ему пришли сосредоточенность и задумчивость: у этого поцелуя не было привкуса, он был бесчувственным, как во сне.
— Идеален? – снова повторил Сиэль, но теперь в его шёпоте звучал вопрос.
«Когда кто-нибудь достигнет идеала, мир рухнет...». Вдруг на потолке появилась трещина. Появилась прямо над головой графа и начала разрастаться.
— Вас что-то беспокоит? – в тоне Себастьяна не было и тени волнения.
Какое-то предчувствие, может интуиция, заставило мальчика вскочить с кровати и отбежать в сторону. А в этот момент часть потолка откололась, обнажив чёрную пустоту, и вонзилась в одеяло перед самым носом дворецкого. Не успели они оба испугаться, как комнату осветила яркая вспышка, послышался звук бьющегося стекла, и всё погрузилось во мрак.
Когда Сиэль решился открыть глаза, то, что он увидел, повергло его в шок и заставило сердце колотиться, как бешеное. Вновь он стоял на ярко-белой квадратной плите, но у этой плиты не хватало одного уголка, а вокруг была не просто холодная тьма, а такие же плиты, отличавшиеся лишь своим чёрным цветом. Они не отражали света, только поглощали, а их форму и размеры можно было различить лишь по тонкой непрерывной полоске серой затирки, плавно огибавшее их края.
Что-то щелкнуло, и в нескольких шагах от испуганного мальчика появился дворецкий: он лежал на холодных плитах, не подавая признаков жизни, а из его плеча торчал осколок разрушившегося мира. Ужас и невыносимая боль волной накрыли сердце графа, он дёрнулся вперёд, чтобы подбежать к демону, но чья-то рука легла ему на плечо, заставив его буквально прирасти к полу, и знакомый до боли бархатный голос прозвучал совсем близко.
— На вашем месте я бы этого не делал.
Маленький граф нашёл в себе силы повернуть голову к говорившему и тут же отшатнулся, едва не заступив за край белой плиты. Себастьян среагировал вовремя, схватив мальчика за руку и притянув к себе.
— И не заступайте за край белой плиты.
— Се... Себастьян? – Сиэль никак не мог оправиться от шока. «Как это могло быть, почему их двое??? И они... абсолютно одинаковые.».
— Если вы не знаете, кто из нас настоящий демон, можете легко это проверить, — дворецкий бросил презрительный взгляд на лежавшее на полу тело.
— К..., — не успел мальчик спросить, как демон, приподняв его голову, коснулся губами его губ и тут же отпустил. Граф облизал свои пересохшие губы: поцелуй имел привкус, знакомый привкус красного вина.
— Браво, браво! – тело шевельнулось, приподнялось и село на колени, — Не думал, что ты придёшь так быстро.
— Что тебе от него нужно? – Себастьян машинально заслонил господина, — И как тебя звать, — он еле заметно усмехнулся, — порождение дьявола?
— Аино Юме, — он поднялся на ноги и нежно посмотрел на Сиэля, тут же покрасневшего, — Но маленький граф может называть меня, как ему угодно.
— Не смотрите на него, закройте глаза, — тихо прошептал демон графу, который тут же зажмурился и сжал руки в кулачки, стараясь хоть немного усмирить дрожь, и добавил уже громче, обращаясь к порождению его собственной сказки, — Ты никогда не получишь его, как бы ты не хотел этого!
— Ошибаешься, господин рассказчик, — Юме улыбнулся уголками губ, вытащил из своего плеча осколок и отбросил прочь, — О... Испортили костюм, — произнеся это так, будто его действительно заботил только костюм, он резко вытянул вперёд здоровую руку.
Из кончиков пальцев Аино вылетели чёрные, как плиты, а потому неуловимые взглядом, щупальца и с шуршанием и шипением разлетелись в стороны. Испуганный Сиэль, узнав знакомое шуршание, открыл глаза, забыв о предупреждении дворецкого, и крепко вцепился в его руку, оглядываясь по сторонам и стараясь понять, куда делись щупальца. Но они появились оттуда, откуда он не ждал: одно из них подлетело сзади, обхватило маленького графа за талию, принеся с прикосновением сильное жжение, и потянуло назад, в темноту. Пиджак Себастьяна выскользнул из рук мальчика, но демон обернулся вовремя и поймал графа за руку. На лицах обоих был написан страх, и это, похоже, доставляло Юме удовольствие. Его громкий смех заставлял тело Себастьяна дрожать от ненависти.
— Хочешь сразиться за него? – казалось, Аино нарочно издевается над ним, — Если не хочешь, чтобы мальчик погиб сейчас, отпусти его.
— Нет, Себастьян!.., — Сиэль был на грани истерики и уже не мог сдерживать слёз, — Не отпускай, прошу!
— Простите, милорд, но так будет лучше для вас, — демон разжал руку. Почувствовав свободу, щупальце резко дёрнулось назад, увлекая за собой в темноту перепуганного едва ли не до смерти графа.
Спустя миг зажёгся третий луч света позади Юме, послышался лязг и появилась ещё одна белая плита с прикованным к ней недлинной цепью Сиэлем, от волнения потерявшим сознание.
— Позволь-ка мне объяснить тебе правила, — из темноты выплыли две шпаги, одна подлетела к Себастьяну, вторая плавно влетела в руку Аино, — Правило всего одно и очень простое: каждая рана на твоём теле, нанесённая этой шпагой, появится на этом милом мальчике, — он махнул шпагой в сторону маленького графа.
— Ксо..., — тихо прошипел демон, беря в руки шпагу.
* * *
Выпад, парирование, снова выпад. С каждой минутой Себастьяну становилось всё труднее сопротивляться. Никто раньше не побеждал его в фехтовании, но мастерство Юме доказывали несколько ран на плечах и груди, и бедный господин тоже был весь в крови, его ночная рубашка почти полностью перекрасилась из белоснежного в тёмно-алый. Почему он не приходит в себя? Что с ним сделал этот ненормальный сказочный герой? Нет, он не может позволить милорду умереть!
— Что такое? – очередной удар Аино откинул демона на пол, — Ты уже не можешь сражаться?
Дворецкому с трудом удалось подняться на ноги, в его сердце начало зарождаться что-то, напоминавшее отчаяние.
— Ты же... Герой из моей сказки! Почему же ты не подчиняешься рассказчику?!
В ответ Себастьян услышал лишь громкий смех.
— Ошибаешься, демон, — усмешка Юме стала шире, — Разве моё имя и внешность тебе ни о чём не говорят?
«Он – точная моя копия... Но причём тут его имя?» — в глазах демона, минуя шок и ненависть, искрой пролетела догадка. «Аино Юме... пишется, как...». Внезапный выпад Аино отвлёк дворецкого от размышлений, он еле успел его отразить.
— Эй, не спи. Я ведь только начинаю входить во вкус!
Очередной удар заставил Себастьяна отпрыгнуть в сторону, но кончик шпаги всё-таки оставил порез на его щеке. Он бросил беглый взгляд на Сиэля: на щеке мальчика появилась такая же царапина, словно провели невидимым ножом. Отвлёкшись, демон потерял равновесие и упал на бок рядом с господином. Но сил подняться уже не было.
— Как это печально, ты уже сдаёшься, — Юме присел около него на корточки и приставил шпагу к его горлу, довольно улыбаясь, — Знаешь, я дам тебе минуту подумать, чтобы ты понял, что я такое. Ведь главный приз состязания всё равно уже мой.
«Так значит, даёшь мне подумать, — Себастьян смерил его полным презрения и ненависти взглядом, — Ну я и подумаю... Если бы не эта боль...»
— Да, кстати, этот мальчик..., — голос Аино вдруг стал серьёзным, — У него очень интересные мечты.
«Мечты? – демона вдруг поразила вся простота догадки, — Аино Юме пишется, как любовная мечта или любовная фантазия. Любовная... Он создан Сиэлем!»
— Что, ты уже догадался, а? – Юме хитро улыбнулся, — Значит, нам уже можно уходить... А ты останешься в плену своей собственной нерассказанной сказки.
«Ну нет!» – разум полностью прояснился, очистился от тупой телесной боли.
— Ты его у меня не отнимешь..., — Себастьян нашёл в себе силы оттолкнуть Аино в сторону, тот упал, потеряв равновесие, и выронил шпагу из рук. Воспользовавшись этим, дворецкий метнулся к графу, схватил его за руку и зашептал ему на ухо, — Сиэль, Сиэль, очнись, ты слышишь меня?
— Себастьян... как приятно тебя слышать, — маленький граф начал медленно приходить в себя и даже попытался улыбнуться.
— Слушай, слушай внимательно. Ты должен возненавидеть свои мечты, возненавидеть меня, — демон еле успел увернуться от шпаги Юме, успевшего подняться на ноги.
— А, так ты ещё сопротивляешься? – в глазах мечты снова горел азартный огонь, — Что ж, так даже интереснее!
— Возненавидеть... тебя? – мальчик не до конца понимал, что именно хочет сказать его дворецкий, более того он был в лёгком ступоре, — Но я же... тебя люблю.
— Плевать! – кричать и отбивать удары Аино одновременно было нелегко, но пока Себастьяну это удавалось, — Вспомни, сколько боли я причинил тебе, сколько страданий! А раны на твоём теле! Они ведь у тебя из-за меня!
Лишь после этих слов проснулась и дала ощутить себя в полной мере гулкая тупая боль от полученных ран. Сиэль собрался с духом: раз Себастьян хочет, чтобы он так сделал, то он это сделает. Набрав в израненную грудь побольше воздуха, он крикнул в темноту:
— Себастьян! Я тебя ненавижу! Всем сердцем ненавижу! – словно в подтверждение этих слов в сердце маленького графа запылала ненависть, чистая и сильная ненависть, вытеснив остальные чувства и ощущения. Лишь на миг, после этого он снова потерял сознание.
В самый разгар схватки Аино Юме вдруг упал, пронзённый, как стрелой, резкой болью в сердце. Упал и, не найдя в себе сил, чтобы подняться, заплакал.
— За что... За что ты меня ненавидишь..., — он просто не мог сдержать слёз, так сильна была боль, порождённая ударом ненависти.
— Прости, Юме, — демон подошёл к нему, — Но сердце и душа этого мальчика принадлежат другому.
Его смерть была мгновенной: Себастьян просто вонзил шпагу в сердце Аино. Затем подошёл и опустился на колени рядом с Сиэлем. Со смертью Юме исчезла и цепь, сковывавшая руки графа. Дворецкий взял на руки своего господина, поднялся с колен и ушёл, вернулся в материальный мир.
Глава 4. Сказка — ложь, да в ней намёк...
Плывут века, плывут года,
Что остаётся неизменным?
Лишь поцелуй самозабвенный
Неяркий, с привкусом вина.
(Rukia Ry.O Kuchiki «Чувства»)
- Мой господин, очнитесь, — чьи-то пальцы ласково пробежали по щеке Сиэля, заставив проснуться.
Приоткрыв глаза, граф увидел, что снова лежит на кровати в спальне, на низеньком столике горит канделябр, за окном занимается рассвет, а рядом сидит его дворецкий.
— Себастьян, я так рад тебя видеть, — мальчик попытался приподняться, но, почувствовав резкую боль и слабость в руках, оставил эти попытки, — Прости, не могу обнять тебя...
— Глупый маленький граф, — осторожно, словно держал в руках хрупкий нежный цветок, Себастьян помог ему сесть и приобнял за плечи, — Главное, что вы живы. Я... я боялся, что вы умрёте раньше срока, — демон зажмурился, сдерживая слезу.
— У тебя царапина, — превозмогая боль и слабость, Сиэль коснулся пальцами пореза на щеке дворецкого.
— На вашей щеке такая же, милорд. Единственная оставшаяся рана, след той ночи.
Как тысячи острых игл, память графа пронзили воспоминания, вспомнилось всё, что случилось, и в голове сразу всплыли вопросы, которые он хотел задать ещё тогда, когда они были в сказке. Но прежде чем их задать...
— Прости меня, — он виновато посмотрел на удивлённого демона, — Если бы не мои мечты, этого бы не было, правда? – вернув себе более менее спокойный вид, Себастьян еле заметно кивнул.
— Вам не нужно извиняться. Я ведь тоже виноват, что согласился рассказать эту сказку, — он тихо засмеялся, но укоризненный взгляд, посланный маленьким графом, в миг поставил его на место, — Эм... Вы хотели что-то спросить?
— А... Да, — от такой неожиданной смены темы Сиэль немного покраснел и смутился, — Скажи... Почему, когда я был в сказке, мне казалось, что с первого... поцелуя, — после этого слова граф стал красным, аки помидор, — прошло около месяца, и... ведь обычно любящее сердце легко замечает подмену, а тут..., — он опустил глаза.
— Вымысел тем лучше, — дворецкий приподнял его голову за подбородок и улыбнулся, — Чем он правдоподобнее, и тем приятнее, чем ближе он к вероятному и возможному.
— Понятно... Тогда ещё один вопрос. Почему, несмотря на то, что я, — мальчик сглотнул, — люблю тебя, в один миг мне удалось возненавидеть и тебя и эту... любовь?
— Ну, тут будет посложнее, — ухмылка Себастьяна стала чуть шире, — Говорят, что от любви до ненависти один шаг. В нашем случае это – один миг. Абсолютная ненависть и абсолютная любовь. Умоляю, не смотрите на меня таким непонимающим взглядом, я сейчас всё объясню, — он еле сдержал смех, — Когда человек любит всем сердцем, одно единственное слово может превратить любовь в лютую ненависть. Добро не может жить без Зла, как и Зло без Добра, поэтому абсолютная любовь и абсолютная ненависть – одно и то же чувство. Когда...
— Себа-астья-ян, — Сиэль дотронулся пальцем до его носа, — Прошу, скажи что-нибудь на единственном понятном мне языке. Скажи это по-английски, пожалуйста, а то я уже запутался в ненависти и любви!
— Э... Да, конечно. Если смотреть проще, это когда ты чувствуешь и удовольствие и боль одновременно. Одновременно, понимаете, милорд?
— Да, понимаю, — маленький граф устало вздохнул.
— Замечательно, — демон улыбнулся ещё шире, — А теперь помножьте это на бесконечность и поймёте, о чём я говорю.
— Как-нибудь в другой раз, — прошептал мальчик. И спросил уже громче, — И последнее. Только после этого у меня станет спокойно на сердце, — дворецкий застыл в ожидании, — Это... Это касается твоего боя с Юме. Ты ведь так отчаянно защищал не только мою душу? Что ты ко мне чувствуешь?
Бамц! Разум Себастьяна разлетелся на мириады осколков. Такого удара он явно не ожидал. Вся конспирация летела псу под хвост! А этот пёсик сидел перед ним, махал тем самым хвостиком и терпеливо ждал ответа. Надо было срочно что-то придумывать, иначе... иначе вместо хрустального сердечка вдребезги разобьётся живое, бьющееся в груди, любящее и ненавидящее одновременно сердце. Да и сидеть, чуть подавшись вперёд, с полуоткрытым от удивления ртом и абсолютно квадратными глазами, не выражавшими ничего кроме шока, опасно для своей репутации.
«Почему, ну почему он так удивлён? Я же просто спросил, а он..., — Сиэль был на грани истерики, — А вдруг я зря надеюсь? Он же демон, у него таких глупцов, как я, может быть сколько угодно!»
Шурх, шурх, шурх... Из мира противоречивых размышлений дворецкого вывело шуршание ткани и тихое хныканье. Оглядевшись, он нигде не увидел графа, на его месте лежало только скомканное одеяло.
— Господи, ну почему я такой идиот? – маленький граф лежал, свернувшись клубочком, под одеялом и плакал, — Ну на что я надеялся? Конечно же, ему плевать...
— Милорд, — Себастьян откинул одеяло в сторону, — Прекратите эту истерику.
— Н-но..., — мальчик поднял на него заплаканные глаза и тут же получил звонкую сильную пощёчину, — За... за что?
— Во-первых, где это видано, чтобы граф Фантомхайв ревел по пустякам, как ребёнок, во-вторых, перестаньте пороть чушь. Вы мне отнюдь не безразличны, и в-третьих... Приношу свои извинения за пощёчину.
Холодный и жёсткий тон демона должен был отрезвляюще подействовать на графа, а осознание того, что он небезразличен Себастьяну, заставило разрыдаться ещё сильнее, но уже уткнувшись носом ему в грудь.
— Ну... ну хватит, — дворецкий крепко обнял своего господина, — Перестаньте, милорд, прошу... У меня, знаете ли, тоже есть к вам вопрос.
— К-какой вопрос? – Сиэль прекратил всхлипывать.
— Вы помните тот ваш... сон?
— Э..., — короткая секунда раздумий, — Да, помню, а что?
— Нет, ничего. – Себастьян усмехнулся, — Значит, вам казалось, что прошёл месяц... Все эти события длились одну ночь.
— Одну ночь? – мальчик приоткрыл рот от изумления, — Так мало?
— Да. А этот сон..., — демон замялся, — Это... я пытался вас разбудить, — удивлению маленького графа не было предела, — Не знаю, какие глупости вам внушил Юме, но я лишь пытался помочь, — он попытался изобразить улыбку, — А в результате вы в меня влюбились...
— Да-а..., — мальчик тщетно пытался выйти из шокового состояния. Но одна мысль отрезвила его лучше пощёчины Себастьяна, — А где все? Где Мейлин, Бард, Финни, где Грелль, в конце-то концов? В сказке ведь их тоже не было...
— Что ж, — вздохнул дворецкий, поднимаясь с кровати, — Оденетесь, и пойдём их искать?
Сиэль утвердительно кивнул.
Глава 5. «В гостях у сказки»
Была в советское время передача
О том, как жилось в армии.
«Служу Советскому Союзу»
Мы, отслужившие, звали её
«В гостях у сказки»
(папик автора)
извиняюсь за огромное количество отсебятины и коментов.
- Милорд, у меня создаётся впечатление, что мы одни в особняке, — Себастьян направился к парадной двери.
— Если их нет и в саду, то...
Прежде чем дворецкий дотянулся до ручки, дверь открыли снаружи. Увидев, кто стоял за дверью, и Сиэль и Себастьян буквально приросли к полу с квадратными глазами, раскрыв рты от изумления. (вах, баюс баюс баюс... – здесь и далее прим. автора)
- Простите за беспокойство. Просто захотелось извиниться, пока вы здесь, — Юме, улыбаясь, вошёл внутрь, — А чего это вы на меня так уставились?
— Э-э-э..., — это «э» было единственным, что смогли выдавить из себя милорд и слуга. Получилось не очень синхронно, но убедительно...
— Ну, вы... это... чего, серьёзно!? – Аино смутился и даже покраснел, — Ну, может, ещё чем обидел, а?
— У меня будет инфаркт на нервной почве..., — тихо констатировал маленький граф, пребывая в полном ступоре и еле заметно покачиваясь, — Ты же его убил...
«Видимо, не до конца» — подумал дворецкий. А вслух ответил:
— Умоляю, только не на людях. И он лишь на нервной почве и бывает...
— Ну, нет. Именно здесь и именно сейчас.
Мечте этот творческий кризис явно пришёлся не по его чувствительной и ранимой душе, потому что он, не придумав ничего оригинальнее, упал на колени и расплакался, как ребёнок, перемежая всхлипы с причитаниями: «Ну, как же так» и «Даже извиниться нормально не могу-у-у».
Первым, как обычно бывает в столь щекотливых ситуациях, сориентировался Себастьян (а всего-то надо было соображалку включить). Присев рядом со своим двойником, он принялся тихо его успокаивать, говоря, что его уже все давным-давно простили, что ничего страшного и катастрофически опасного не случилось, что мир спасать не надо, и (слава богу) хорошо, а тот только всхлипывал в ответ. Красота и идиллия (не то слово ёпть...*самопишущее перо сломалось от натуги* ёпть...>.<)... И эту идиллию так некстати прервало настойчивое урчание.
— Ой, — граф вышел из ступора и виновато улыбнулся, — Чё-то есть хочется...
Тяжело вздохнув, дворецкий поднялся с корточек и отнюдь не в самом лучшем расположении своего демонического духа побрёл на кухню.
* * *
Из всего того, что удалось найти на кухне сказки, продуктов, нормальных неиспорченных и сочетающихся друг с другом продуктов, было, что называется «раз, два и обчёлся». Тем не менее, Себастьян ухитрился приготовить вполне съедобный обед, если не считать того, что в качестве единственного блюда служил суп. Хорошо ещё, что в кладовой нашлось некое подобие зелени: трава с вытянутыми овальными листьями имела довольно неприятный запах и на редкость кислый привкус, но это не остановило дворецкого, решившего во что бы то ни стало приготовить из этой «дряни», как потом окрестил её граф, суп (вот так и появился в Англии щавелевый суп... если он вообще когда-нибудь там появлялся >.<). Так или иначе, есть эту «дрянь» пришлось всем троим. «Мыши плакали, кололись, но продолжали есть кактус» — в данном случае за столом сидели три мыши неизвестно как ужившихся друг с другом разных пород, да и кактус почему-то сильно отдавал кислятиной. В общем, похлёбка получилась не ахти, но голод – не тётка.
Сидеть за столом втроём было довольно-таки непривычно, но привыкать к порядкам сказки Сиэль не собирался. Главной проблемой для него было не неудобство, а трудность различия: мечта и дворецкий были похожи как две капли воды, причём во всём. Ну и как, спрашивается, после этого их различать? Давать им подзатыльники и смотреть, как отреагируют? Если сделать так, подзатыльников огребёт он сам, причём с двух сторон. Недолго думая, маленький граф решил, что уж на своё собственное имя откликнется тот, кому надо...
— Юме, — один из «Себастьянов» (судя по всему, тот, которому надо) поднял глаза от тарелки, и Сиэль, увидев, на кого надо орать, резко встал со стула, ударив ладошками по столу, — Какого чёрта?! Не в обиду тебе будет сказано, Себастьян...
— Да я и не обиделся, — дворецкий пожал плечами.
— «Какого чёрта» что? – Аино недоумённо уставился на мальчика, — «Какого чёрта» вы всё ещё в сказке, или «какого чёрта» я до сих пор живой, да ещё и пришёл извиняться? Да и..., — он тихо всхлипнул и изобразил на лице жалостливое выражение, — Зачем же обижать хозяина и орать на него, а?
— И то, и другое, а за третье я приношу свои извинения...
— Ну, значит, мы квиты, — Юме снова улыбался.
«Я его никогда не пойму, — подумал маленький граф, — странный он какой-то...».
— А вам и не нужно меня понимать, — «непонимаемое создание» улыбалось во все свои белоснежные зубки – так и тяпнет ими сейчас за руку. «Ох, достала меня эта телепатия...» — Сиэль устало вздохнул, а «неугомонное создание» продолжало скалиться, — Я – ваша мечта, вы сами хотите, чтобы я был таким.
— Чё?.., — выдохнул мальчик, застыв от удивления, — Чего, простите?
— А чем же вы так шокированы, милорд? – Себастьяну очень хотелось плюнуть ядом в Юме, а тонны желчи в его голосе могла уловить даже неживая каменная плита, — Не думали, что ваши фантазии так далеко зайдут?
То ли у Сиэля случился нервный срыв от слов Аино, то ли от упрёка дворецкого, то ли от наглой ухмылочки, сопровождавшей весь этот диалог, но маленький граф, обидевшись и надувшись на весь мир, вылетел из-за стола быстрее пули. (вылетел птенчик из гнёздышка и палетеееел...... в ближайший столб) Вылетел и полетел искать свой кабинет. Да-да, именно искать. Думая, что идёт верной дорогой, он ухитрился трижды заблудиться и наткнуться на два тупика. Хотя граф знал точно: тупиков в его особняке нет.
Глава 6. «Какого чёрта...»
Капли слёз, капли слёз
Размывали капли краски
Движения рукой
Рисовали картину сказки
(JB FM «Иллюстратор»)
Заплутать в собственном особняке... такого и врагу не пожелаешь... Проходя мимо очередной, по моему мнению, запертой двери, я услышал тихий стон. А зная, что в здании нас только трое, можно было сделать выводы, что там или Себастьян, или Юме, или они оба. Дёрнул за ручку: дверь оказалась не заперта. И тут же пожалел, что вообще взялся за ручку.
Нет, конечно, психика у меня стойкая, да и любовь к собственному демону наталкивала мысли на возможность такого финала. Но вдвоём! И никак там не умещалось присутствие этой... этого... Юме. Тем не менее, следует рассказать, что я увидел, что заставило меня прирасти к полу и проклясть всё на свете. Это была комната Себастьяна, из-за трудности различия я не сразу смог понять, кто над кем навис, но по дьявольски привлекательной ухмылочке семе всё-таки догадался. И меня чуть не стошнило сегодняшним супом. Хотя эта кислятина порывалась покинуть мой желудок уже часа полтора, у меня получилось сдержать рвотные позывы. Хорошо, что они успели раздеться только до пояса. Но вот что поразило меня больше всего: Себастьяну, моему Себастьяну нравилось, что этот явно прогнивший в области головы «плод моего воображения» гладил его по щекам, целовал шею и так мило ему улыбался. Я могу стерпеть только одного сумасшедшего, которого тянет к Себастьяну, и это не Аино! Я мог бы стерпеть даже Грелля, но это... [/I](Во, нервы у пацана! Стальные! Да я бы этого Юме уже сковородкой прибила бы *злая автор потрясает сковородкой перед читателями* НЕ ЛАПАТЬ МОЕГО СЕБУ!!!) Это было отвратительно!
— Се... Себастьян? – я просто не нашёл подходящих слов от волнения. Хотелось подойти и вмазать им обоим как следует, — Как... как ты мог?
— Маленький граф, как хорошо, что вы пришли, — я не успел и глазом моргнуть, как Аино оказался рядом, как взял на руки и усадил между ним и моим дворецким.
— Эй, пусти меня, извращенец! – меня бросило в дрожь, сердце забилось со скоростью звука. Я действительно испугался, мне было абсолютно ничего неизвестно (хи-хи, один раз уже нарвался, теперь бережёшь свои нервы? *автор получила втык от «консультанта», сидевшего рядом* Ай!!! *завязалась драка*), я даже не догадывался, что он задумал. Стало так отвратительно, так тошно оттого, что он прикоснулся ко мне. Я попытался вырваться, но тут, к моему удивлению, вмешался демон: он просто прижал меня к кровати.
— Ну нет, милорд, — прошептал он с какой-то неодолимой тоской в голосе, а в его глазах уже появился дьявольский огонёк, — Теперь вы никуда не сбежите и наконец поймёте, что я к вам чувствую.
Влечение, чтоб его... Я догадался почти сразу. Перед тем, как меня затянул страстный поцелуй, я успел выдохнуть только «Какого чёрта...». Пытался вырваться уже из поцелуя, но они крепко прижали меня: ловушка сработала просто идеально.. После того, как Себастьян отпустил меня, я услышал голос этой твари. Просто слов других нет, как его назвать...
— Не волнуйтесь, вам понравится...
Чёрта с два мне бы понравилось...
— Пустите же меня! – неизвестно, откуда я находил в себе силы: вырывался и извивался, как мог, но этого было мало, чтобы освободиться, «неизвестно, откуда взявшиеся силы» быстро кончились и я замер.
— Ты боишься? – голоса Себастьяна и Аино слились в один тихий шёпот
— А то...
Я надеялся, что по-детски поджатые губки и надутые щёчки хоть как-нибудь подействуют на этих двоих извращенцев. Но нет, это не сработало.
— Не надо бояться, — всё вокруг закружилось, я не знал, на кого смотреть, всё слилось в одно разноцветное пятно, — Всё будет хорошо, малыш.
Хлоп! Чёткость вернулась так резко, что у меня закружилась голова. Придя в себя, я не заметил ничего, что могло бы вызвать этот хлопок, ничего не изменилось. Разве что пропала дрожь. Сел, оглядел комнату — ничего
— Малыш? – сидевший рядом Себастьян в недоумении наблюдал за моими действиями, — С тобой всё в порядке?
— Себастьян! – до сих пор не понимаю, чему я так обрадовался услышав по-настоящему бархатный голос, я обернулся и крепко обнял его.
— Э..., — всего миг дворецкий не знал, что ответить, — Малыш, у тебя холодные руки.
— А? Ой, прости, — я вздрогнул и покраснел, — Хочешь, я отпущу?
— Не надо, мой лорд, — Себастьян нежно улыбнулся, глядя мне в глаза.
— А где это… этот…, — я не знал, какоё название и какой род применим к «злобному двойнику» демона.
— Юме? Рассыпался в песок с громким хлопком. Как и любая сбывшаяся мечта.
— Наконец-то, — я неожиданно впился ему в губы требовательным поцелуем, почувствовал его руки, обнимающие моё тело (*автор подавилась кофе* моего себу лапают!!!). Но короткую секунду спустя он отстранился.
— Малыш, не так резко, — умеет же он кого угодно вогнать в краску, — Давай, покажу.
* * *
Придерживая руками голову Сиэля, Себастьян медленно, давая ему прочувствовать всю нежность, коснулся его губ, плавно раздвинул их языком, играясь с маленьким графом. Чувство наслаждения нахлынуло на мальчика тёплой волной и захлестнуло полностью. Так же медленно и нежно, как и начал, дворецкий завершил поцелуй. Настоящий, со слабым привкусом вина.
— Вот так, — он, улыбаясь, смотрел на графа, нежно гладя его по щеке.
Считают, что магии нет, и никаких волшебных заклинаний, прекрасных юношей и дев, оборачивающихся волками, русалок, контролирующих воду тоже нет, что это легенда, сказка. Но в каждой сказке есть доля правды. Поросшая преувеличениями и выдумками, маленькая доля правды есть в каждой сказке. А самая величайшая и непостижимая магия во вселенной – магия любви. Простой поцелуй, но исполненный нежности и любви, может творить чудеса. Два разных сердца вдруг околдовало это заклинание: одно молодое, бешено колотящееся в груди, жаждущее познать тайну любви, второе, не имеющее возраста, с одной и той же медленной скоростью отбивающее несуществующие года, задетое и пробуждённое ото сна этой дерзкой магией. Два любящих человека сидели напротив и смотрели друг другу в глаза, им обоим казалось, что так они могут просидеть вечно. Долгие минуты томительного ожидания, исполнения неизвестного никому этикета, неожиданно сменились жаркими короткими страстными поцелуями, совсем мимолётными, но частыми. Но не настолько, чтобы мешать выражению чувств. (Во меня пробило-то… на философию, ёпть, потянуло…>.<)
— Себастьян…, — поцелуй, — …я говорил тебе…, — поцелуй, — …как сильно я…, — поцелуй, — …тебя люблю?
— Нет, — неожиданный всплеск закончился так же внезапно, как и начался.
— Я очень, очень сильно тебя люблю, — маленький граф прижался к своему демону и закрыл глаза, — Мне хочется быть с тобой. Всё время только с тобой.
— Я тоже тебя люблю, малыш, — Себастьян крепко обнял господина.
Решило выставить пару своих работ в фышы
Иллюстрация к песне Трофима "Крылья"
Wake up
аватарка 1
аватарка 2
аватарка 3
(делала для друзей, поэтому так подписаны)
Пара стишков...
Мы не сёстры, мы просто подруги
И когда-нибудь скажем другим
"Мы подруги, всего лишь подруги"
Извинимся, что врали всем им.
На вопросы зачем? промолчим
Почему? — лишь качнём головой
Разойдемся, ведь нет больше сил
Уживаться нам вместе с тобой
Мы уйдём и не встретимся вновь
Может год, иль десяток, иль сто
Может быль лишь в тот день роковой
Мы с тобою столкнёмся лицом
Перед тем, как уйти сквозь века,
Руки мы на прощанье пожмём
Унесутся прочь дни и года
И останемся мы под дождём
Под дождём времён ушедших
Остались мы с тобой наедине
Потерявшиеся в времени дети
Подруги внешне, но две сестры в душе
Живём так дни и годы, и века
Ещё тысячелетья не прошло
Как захотелось дом найти, ах, но куда
Примут изгнанников единых двух миров?
И хоть дозволено нам быть среди живых
И мёртвые не против, чтоб жили у могил
Но родного дома нигде мы не нашли
Пока к родителям не возвратились уж без сил
Они нам рады были, что нашлись
И дом для нас теперь есть лишь один
И смело можем мы сказать всем "Две сестры"
Ведь столько вместе мы с тобой прошли
Мы не сёстры, мы просто подруги
Эту фразу забудем навек
Мы подруги, мы просто подруги
Мы забудем всё это в момент
Там мрак, ледяная тьма
Молчанье — ни крика, ни стона
И с жизнью непрочная связь
Лишь хрупкие крылья дракона
Вокруг лишь пугающий мрак
Молчание смерти подобно
И жизни витает маяк
Крыльев чешуйки дракона
С рожденья умеют они
Летать и огонь изрыгать
Во мраке том путь находить
И живыми людей доставлять
А те, что летают с драконами,
Имя Всадники им
Защищают планету огромную
От угрозы небесных глубин
Названье той самой угрозе
Нити, что жрут всё и вся
Распускаются в небе, как розы,
Живому погибель неся
Драконы сжигают огнём
Опасные белые Нити
Уходя в промежуток, Дракон
Не боится быть съеденным Нитью
В той леденеющей мгле
Паразит погибает на нём
Ужаснейший враг извне
Уничтожен был льдом и огнём
Там мрак, ледяная тьма
Молчание смерти подобно
И жизни витает маяк
Лишь хрупкие крылья дракона
(З.Ы.)За основу взято четверостишье из романа "Морита — повелительница драконов", серии "Всадники Перна", автор — Энн Маккефри
ня?
=)
excellent)
inicegirl, вы меня преследуете...
обновления)))
Рисунки
Сэм
Карл и кошка Майти
з.ы.(по-моему не очень получился..)
Кошка Майти
Майк(это точно фигово...ттт)
Ичиго (Блич)
з.з.ы. имена (кроме Ичиго) придуманы в целях дальнейшего использования в моём рассказе.
Вау! Рисуешь замечательно, только бледноваты некоторые рисунки, их бы тушью обвести вообще класс будет! :))
Vislipuslik, эх нету туши...
последнее обновление..
город
очень старалась, закрашивала это чёртово небо два дня..
очень хочется узнать мнение