Когда надо Шопеном расцветить чей-нибудь последний путь, в военном
оркестре говорят «Играть жмура».
Если оркестр окружной, в нём сверхсрочники. в основном. Призывников
назначают только на всякие позорные инструменты – тарелки и барабан,
который с колотушкой. Барабанщика, причём, выбирают маленького, чтоб
издалека со своим агрегатом он был похож на цирковую акробатку,
беременную слоном. Так велит суровый армейский юмор.
В нашем оркестре был ещё третий срочник, играл на секунде – здоровенная
труба, одевается на человека сверху. Её партию в печатном виде не
пересказать – «пук-пук» сиплым баритоном.
Был май. Птицы грохотали позднего Бетховена, трепетные вербы тянули к
солнцу зелёные ладошки и не обмыть такую даль и синь казалось
преступлением. И вроде не с чего, обычный красный вермут, и музыканты
все опытные – но все полегли. Как дети, ей-богу. Даже самогон, вареный
на стиральном порошке не давал такого эффекта.
Начало церемонии ещё отстояли, шалашиком. А как процессия поехала,
оркестр стал падать. Путь за катафалком оказался отмечен трубами,
фаготами и телами горестных оркестрантов, будто огромный
мальчик-с-пальчик помечал дорогу назад разноцветными солдатиками.
Дольше прочих держался кларнет. Падая, он удачно зацепился инструментом
за хлястик барабанщика и так доехал почти до нужной могилы. Рухнул, не
дойдя каких-то ста метров.
Трубач потом рассказывал как остановился продуть мундштук, и тут на него
прыгнуло дерево из кустов и закрыло собой белый свет.
Сильной личностью оказался валторнист. Он маршировал со всеми по дороге,
всё было хорошо, но вдруг обнаружил себя посреди природы, в зелёных
праздничных кустах. Где-то за ветвями отдувались и падали друзья, а тут
сгрудились трепетные вербы и ещё птицы, и Бетховен. Пробиться к
товарищам надежды не было. Валторнист лёг в укрытие и стал исполнять
военный долг лёжа.
— Как красиво играет в лесу валторна – сказал чуткий к прекрасному
барабанщик.
Звук военного оркестра, поначалу сочный и породистый, мутировал в
еврейскую свадьбу с солирующей ритм-секцией – срочникам не наливали,
соответственно, до кладбища доползли только трезвые тарелки, барабан и
секунда, которая «пук-пук».
После всех слов, после прощального салюта им предстояло играть Гимн.
Втроём.
Тыща офицеров в праздничном убранстве взяли под козырёк, командующий
сделал патриотическое лицо, остальные зажмурились.
— Бдых! – сказал барабан.
— Апчхи! – удивились тарелки.
— Пук-пук – застеснялась секунда.
Потом ещё играли торжественный марш, что после Гимна совсем не сложно,
оказалось.
Это я не не предлагаю напиться или там 23-го февраля замутить, просто
весны, весны охота.
Слава Сэ pesen-net
http://pesen-net.livejournal.com/19581.html
Комментарии (1)
слезы на глазах. Это лучшее, что я читала за последний год!