Был знаком с ней очень давно. С самого детства. Мы родились в один и тот же день, в одну и туже минуту, хотя, порой, мне и трудно в это поверить.
Так получилось, что я начал испытывать к ней симпатию. Вначале бессознательную, а потом вполне осознаваемую страсть. Я никогда не скрывал характера своих чувств и, порой, даже был уверен, что она испытывает нечто похожее ко мне.
Иногда мы ненадолго ссорились, но, все равно, проводили все наше время вместе. Я старался улыбаться ей как можно чаще, и порой она тоже улыбалась мне в ответ. Тогда я был на седьмом небе от счастья.
Хотя мы и выросли под одной крышей, однако, со временем я начал замечать в ней некоторые черты, которых не видел раньше, удивляясь, откуда они взялись.
Жестокость. Ее жестокость, что я всегда старался оправдать, отрицая до тех пор, пока в один день она не подошла ко мне с лезвием, зажатым в правой руке, и одной единственной фразой, произнесенной даже без намека на улыбку: — “Можно я буду вырезать на тебе узоры?”
Я никогда ни в чем не мог ей отказать, положительным был мой ответ и на этот раз. Взяв мою руку, глядя прямо в глаза, она медленно провела острым металлом поперек запястья – очень ласково. Мне оставалось лишь улыбаться в ответ.
Она резала долго и, как мне казалось, с удовольствием, но потом резко, с явным раздражением, отбросила в сторону лезвие, недовольно задрав носик: — “Тебе что, совсем не бывает больно?”
Надо сказать, что с тех пор она больше не шутила надо мной подобным образом, видимо сильно обидевшись за тот раз, однако порой, когда она не видит, я, все-таки, плачу тайком от нее. Плачу, глядя на прекрасные узоры, что она мне подарила.
Хотите узнать, как ее зовут? Что ж, это не секрет, тем более, я уверен, у вас тоже есть подружка с таким же именем – оно довольно часто встречается. Ее зовут Жизнь.